Это интересно

Коктебель... Солнце, весело играющее в небе; яркая синева, влитая в кованую чашу залива; зеленое кружево виноградников по уютным долинам мех холмов; полуразрушенный «готический собор» Кара-Дага... И все-таки иной приезжий, храня в памяти пышное великолепие Ялты или Сочи, нередко бывает удручен безрадостной наготой этой земли. Приютившийся на юго-восточном побережье Крыма, среди бесплодных мысов и холмов, граничащих со степью, Коктебель способен поразить своей скудостью. Но в конце концов мало кто не пленяется его первозданным пейзажем...

Легче всего покоряет сердца Кара-Даг — «черная гора». Древнейший в Европе вулкан, он поднялся из огненных недр земли в незапамятные времена — 170 миллионов лет назад. Ветер, вода и солнце век за веком стачивали его каменную мантию; пробуждавшиеся время от времени тектонические силы сминали ее в складки, перекручивали, откалывали огромные пласты и с грохотом обрушивали их в море. И вот, ко времени появления на земле людей, Кара-Даг принял свои нынешние очертания — они поражают глаз, будоражат фантазию…

Холмы и долины Коктебеля также опалило огненное дыхание «черной горы». Правда, в те времена пространства эти лежали под водой и лишь впоследствии подня¬лись к дневному свету, вынеси с собой слои васыпавших их пеплов и туфов. Геологи сейчас прослеживают выбросы вулкана в бухтах Енишары и Провато. И повсюду в береговых склонах можно найти кил — серо-голубую пластичную глину, материалом для которой послужили отлагавшиеся в морскую воду вулканические пеплы.

Можно сказать, что «огнь древних недр» сформировал пейзаж Коктебеля. Вставший на стыке полынных степей, назубренных лесистых гор и ласкового теплого моря, вулкан сплавил эти «ландшафтные единицы» воедино, вдохнул в них особую, редкую красоту. Нигде во всем юго-восточном Крыму, от Керчи до Судака, нет такой сосредоточенности и такого разнообразия природных форм, как здесь. И само собой просится определение: Коктебель - пейзажный центр восточного Крыма, Киммерии, сердце этой суровой и прекрасной земли...

ВЕХИ  ИСТОРИИ

Много племен и народов перевидал Крым. Неутомимо двигались по его путям торговые караваны; вспыхивали кровавые побоища; вырастали, разрушались и снова вставали на праха города. Не оставался голой пустыней и Коктебель: от катившегося черев полуостров человеческого потока время от времени отделались струйки, которые вливались в его долину.

Люди каменного века первыми обживали эти места. Их стоянка обнаружена учеными в четырех километрах от Коктебеля, в долине ручья Куру-Еланчик. Судя по керамике, навлеченной при раскопках вместе с кремнями и костями животных, здесь около десяти тысяч лет назад, в эпоху среднего неолита, жили охотники и рыболовы. А два каменных шлифованных молотка конца неолита, обнаруженные на Кара-Даге, свидетельствуют, что и мрачная «черная гора» осваивалась первобытным человеком.

Некоторые следы оставили в Коктебеле таинственные киммерийцы, населявшие Крым в конце второго — начале первого тысячелетия до нашей эры. Вытеснившие их в VIII — VII веках до нашей эры скифы также не миновали этих мест: археологи нашли медные наконечники скифских стрел. В Коктебельской бухте была даже гавань тавро-скифов, во втором веке нашей эры, по свидетельству историка Арриана, уже заброшенная. Псевдо-Арриан называет этот покинутый порт Афинеоном, что указывает нам и на древних греков. К античности относятся строительные камни I —IV веков нашей эры, использованные в более поздней, средневековой постройке.

Подлинный расцвет Коктебель переживает в VIII веке. В это время восточная Таврика высвобождается из-под византийского гнета, ослабевает влияние хазар, прекращаются набеги степных кочевников. Независимость и относительная безопасность края способствуют подлинному его расцвету: возникают новые поселения, оживляются ремесла и торговля. На плосковерхом плато Тепсень, под Кара-Дагом, быстро вырастает одно из самых больших поселений средневековой Таврики. Правильными рядами выстраиваются его каменные дома; один за другим над разливом черепичных крыш поднимаются величавые храмы. То здесь, то там вьются дымки кузен и стеколен, скрипят гончарные круги, стучит молоток ювелира; из окрестных деревень в город везут рыбу, зерновой хлеб, виноград... В конце IX века на полуостров обрушиваются печенеги, и город на Тепсене разделяет судьбу других поселений восточной Таврики, уничтоженных этим нашествием.

Только через четыре столетия, в XIV веке, вновь затеплилась в Коктебельской долине жизнь. В это время хозяевами полуострова были уже татаро-монголы, но Коктебель возрождают не они, а итальянцы. В 1358 году вездесущие венецианские купцы добиваются у татар права пользоваться, наряду с Солдайей (Судак) и Прованто (Дву-якорная бухта), гаванью Калиэра. В 1367 году эта гавань отмечена на итальянской морской карте, как раз на месте Коктебеля. А много веков спустя советские археоло¬ги обнаружили в Коктебельском заливе под водой остатки средневекового каменного мола - единственный след исчезнувшей гавани...

Одновременно с венецианцами долину Коктебеля осваивают армяне. Опытные торговцы, умелые ремесленники, они располагают значительными средствами и по всему побережью строят часовни, церкви, монастыри. Руины одной такой часовенки долго сохранялись на холме под горой Сююрю-Кая. Надпись на армянском языке сообщала, что в 1401 году «сей храм» уже возобновлялся и, следовательно, был сооружен еще раньше, по-видимому, в XIV веке. Армянские церкви были и в соседних с Кокте¬бельской долинах: Отузской, Двуякорной, а в Феодосии их и сейчас существует несколько...

Но когда же возникло само слово Коктебель?.. Ответа пока нет, и даже бесспор¬ного перевода этого тюркского слова до сих пор не существует. Большинство истол¬кователей выделяют в качестве основы два корня: кок-тепе — «синяя вершина». И когда с перевала Узун-Сырт — по пути из Феодосии — видишь сразу всю Коктебельскую долину, простертую под грядой зазубренных, всегда чуть синеватых в воздушной дымке гор, понимаешь, что в названии этом отмечен самый характерный признак величавого пейзажа...

Ко времени присоединения Крыма к России деревушка влачила жалкое существование. В 1793 году П. С. Паллас говорил о ней уже в прошедшем времени: «Прежде здесь находилась...» Некоторые перемены происходят только в начале девятнадцатого века, когда в Коктебеле поселяются болгары, перебравшиеся в Крым из Турции. Эти молчаливые труженики, прирожденные огородники и скотоводы, вливают новую струю жизни в уснувшую было долину: по ведомости 1805 года в Коктебеле значится уже 14 дворов со ста тремя жителями.

Деревушка оставалась вполне заурядной, и различные описания Крыма, выходившие в течение XIX века, чаще всего не удостаивают ее внимания. Упоминаются либо руины армянской церкви, либо своеобразная живописность Коктебельской долины. Путеводители по Крыму, начавшие регулярно выходить с начала 80-х годов, восторгаются «красивыми разноцветными камешками» коктебельского пляжа и рекламируют несуществующую «пышную растительность» и безветренность долины. О деревне по-прежнему говорится лишь вскользь.

Это обстоятельство отнюдь не случайно. В сознании современников и древности долины, и этнографические особенности болгарского села отступают перед самим пейзажем. А романтический пейзаж Коктебеля таил в себе творческое, вдохновляющее начало. И приходит пора атому началу выявить себя в творениях писателей и художников. С конца прошлого столетия вся история Коктебеля резко меняет свое направление, принимая отчетливый литературно-художественный уклон.

КУРОРТ  У «СИНИХ ВЕРШИН»

Впервые Коктебель стал источником творческого вдохновения еще в 1820 году — и это было вдохновение молодого Пушкина...

Календарь показывал 18 августа. Отплыв на парусном бриге из Феодосии, поэт вглядывался в проходившие перед ним пустынные берега. Один за другим выдвигались навстречу кораблю мысы, круглились между ними уютные бухточки, отороченные холмами. И вдруг встала и потянулась над морем обрывистая скальная стена - в зазубринах утесов, в золотой ржавчине лишайников, с фантастическими воротами - прямо из воды - посередине... Впечатление было так велико, что и через три года Пушкин отчетливо это помнил. И в черновой тетради «Евгения Онегина», около наброска одной из строф первой главы, появляется рисунок скалы, в которой нельзя не узнать Золотые ворота Кара-Дага...

Это внимание - пусть мимолетное - великого гения стоит у истоков литературной истории Коктебеля. Далее наступает перерыв. И только в середине прошлого века Коктебель вновь становится объектом творчества. Пионерами художественного освоения «Страны синих вершин» были знаменитый русский маринист И. К. Айвазовский и мало кому сейчас известный писатель К. Н. Леонтьев. Первый запечатлел Коктебель кистью и карандашом, второй сделал его одним из мест действия своей повести «Исповедь мужа». В 1888 году места эти посетил Чехов; а Коктебеле он побывал лишь проездом, но запомнил его надолго. А потом здесь появляются собственные литературные силы, и традиция, прочерченная вначале пунктиром, становится непрерывной.

Следует при этом отметить, что литературная история Коктебеля оказалась проч¬но связанной с курортным поселком того же названия. Возник он на самом берегу мо¬ря, прежде пустынном. Отцом его мы вправе назвать видного русского окулиста профессора Эдуарда Андреевича Юнге (1833-1898). В начале 80-х годов он скупил у обедневших мурзаков значительную часть долины, задумав обводнить ее и превратить в сад. Но средств на полное осуществление проекта не хватило. Решено было распродать землю отдельным дачникам: предполагалось, что новые владельцы, благоустраивая каждый свой участок, постепенно цивилизуют весь Коктебель.

Тут-то и проявилась некая избирательная способность этого строгого и необыч¬ного уголка полуострова: можно сказать, что он сам «вербовал» себе жителей. Насколько велика была взыскательность природы к людям, можно судить хотя бы по тому, что писатель С. Елпатьевский - человек, казалось бы, чуткий ко всякой красоте, - впервые увидев такое «голое, выжженное, лысое место», даже не вышел из экипажа и велел извозчику ехать дальше. А помимо того, что Коктебель требовал для понимания себя вкуса и особого настроя души, он был еще вызывающе беден комфортом и сулил полнейшую бытовую неустроенность. Вечная нехватка воды; полынь и колючки - в качестве «растительности»; собирание камешков на пляже - как единственное развлечение. И - двадцать пыльных, дышащих зноем, тряских верст до города, с его магазинами и свежей почтой...

Так что, если даже на недолгий отдых в Коктебеле требовалась в те времена опреде¬ленная решимость, то для того, чтобы здесь поселиться «насовсем», нужен был энтузиазм почти фанатический. И такие «фанатики» находились. Коктебель дарил их щедро, как никого из тех, кто пришел позднее уже на готовое: безжалостное солнце, дикий запах полыни, солоноватый ветер над пустынными берегами — все, что чужих, случайных, тяготило и удручало, вливалось в их души радостью. Наконец, в этой первобытности, тишине, дурманящих запахах таилось такое же, как в самом пейзаже, будоражащее и животворное начало...

Это и определило главное: дачный поселок Коктебель формировался по пре¬имуществу как курорт интеллигенции. Поселялись здесь поэты и критики, искусство¬веды и артисты, врачи и священники. Все, что называется, средней руки: более или менее скромного достатка и отнюдь не мировой величины.

Одним из первых (в 1893 году) коктебельцем стал Максимилиан Волошин (1877 — 1932), поэт, художник, критик. Именно ему удалось найти слова, выразившие самую душу восточно-крымского — «киммерийского» — пейзажа. Не сразу поэт почувствовал эту землю: только после странствий по Средиземноморью, повидав скудные плоско¬горья Греции и выжженные испанские холмы, понял он «красоту и единственность» Коктебеля. В 1903 году Максимилиан Александрович строит здесь дом, а в 1907-и пишет за короткое время 15 стихотворений, посвященных Коктебелю. Стихи вошли в первый поэтический сборник М. Волошина, вышедший в 1910 году. С этого же года он начал работать над циклом «Киммерийская весна», последнее стихотворение которого помечено уже 1926 годом. Всего же: более шестидесяти стихотворений, восемь статей, бесчисленные надписи на акварелях - таков вклад М. Волошина в «киммерийскую» литературу.

Поток образов и мыслей, рожденных поэтом, открывал читателю совершенно но¬вый, «незнаемый» Крым. Волошин восставал против традиции изображать его «сладостным югом» — традиции, сводившей все многообразие полуострова к одному Южному берегу. Он увидел его глазами Гомера, глазами древнегреческих мореходов, для которых «киммериян печальная область» была севером, краем света, царством вечной ночи. В складках этой «стертой», нерадостной земли он почувствовал пласты смутных воспоминаний и выявил их в чеканном слове.

Благодаря Волошину, бывшему не только глашатаем любимой земли, но и на редкость гостеприимным хозяином, усиливается паломничество в Коктебель писателей и поэтов. В разные годы до революции здесь побывали  М. Горький, А. Толстой, М. Пришвин, И. Эренбург, С. Парнок,  подолгу жили В. Вересаев, К. Тренев. Список этот далеко не полон, но куда больше места заняло бы перечисление всех произведений, которые возникли в Коктебеле и были им навеяны. А если вспомнить еще творения живописцев? Ведь в Коктебеле работали десятки художников, и среди них такие, как К. Богаевсхнй, М. Латрн, А. Лентулов, В. Белкин, Р. Фальк, А. Бену а,  А. Шервашндае. Наконец, гостями Коктебеля были композиторы А. Спендиаров и В. Ребиков, балерина О. Бакланова, астроном В. Церасский, архитектор Л. Веснин... В мае 1913 года Коктебель посетила семья Ульяновых - Мария Александровна, Дмитрий Ильич, Анна Ильинична...

Некоторые из названных деятелей культуры попадали «во владения Волошина», будучи уже маститыми, привнося а Коктебель отсвет своей славы. Но большинство составляла молодежь, только завоевывавшая «имена» и изливавшая свою анергию в остроумии, литературных спорах, стихотворных состязаниях, шуточных мистификациях. Той обычно задавал хозяин дома. Довольно быстро в Коктебеле привилась своеобразная атмосфера, в которой напряженная духовная жизнь и творческие искания сочетались с неуемным весельем. И если где-нибудь в Ялте или Алуште дамы отправлялись на пляж и в горы в модных туфельках и длинных платьях, а мужчины щеголяли в галстуках и наглаженных брюках, то в Коктебеле не было и следа этого. А помимо простоты в манерах и широкого приволья, помимо завораживающей красоты пейзажа и здорового климата, Коктебель обладал еще одним немаловажным достоинством - дешевизной продуктов питания.

Время, однако, постепенно брало свое: Коктебель начинал цивилизовываться. Еще в конце 90-х годов разбитую проселочную дорогу заменило шоссе; в 1902 году открылось земское училище; допотопные дилижансы и линейки понемногу вытеснялись мальпостом и автомобилями. Дачный поселок, расстраиваясь, все ближе придвигался к деревне, а деревня приноравливалась к приему дачников. Меблированные комнаты открывались уже не только в приморских домах, но и вдоль шоссе. Как грибы после дождя, возникали столовые и кафе. Появились даже профессионалы по собиранию коктебельских камешков, сбыт которых приезжим вырос в доходную статью...
В общем, Коктебель осознал себя как курорт и жил интересами курорта, далекими от высокой политики.

А тем временем в стране явственно назревали перемены. Очистительной бурей ворвалась в Крым Великая Октябрьская революция...

ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ

На юге страны гражданская война шла особенно жестоко и трудно. И чуть ли не горшая участь досталась Крыму; только через три года борьбы, в самом конце 1920-го полуостров окончательно стал советским. Не остался в стороне от событий и маленький дачный поселок Коктебель.

18 июня 1919 года  еподалеку от него, в Двуякорной бухте, высадился десант белогвардейской Добровольческой армии. При поддержке кораблей интервентов белые зашли в тыл нашим частям, которые вели в это время бои на Ак-Монайских позициях. Вскоре весь Крым попал под пяту деникинцев.

Год спустя на даче В. Вересаева, тогда пустовавшей, нелегально собралась областная конференция РКП(6). Однако подпольщиков выследила врангелевская контрраз¬ведка. Один делегат погиб в перестрелке, остальным удалось выйти ив окружения... В ноябре 1920 года Крым был освобожден частями Красной Армии.

А затем началась мирная жизнь. С 1923 года дом М. Волошина, взятый советской властью под охрану, широко открывает двери для поэтов, ученых, художников. Давно мечтавший о некоем свободном сообществе людей творческой мысли, Волошни, с одобрения правительства, создает КОХУНЭКС - Коктебельскую художественно-научную экспериментальную студию. Более известная под названием Дом поэта, студия становится духовным центром, притягивавшим к себе всех творческих людей, которые попадали в его «силовое поле». Если в первый (1923) год через Дом прошло 60 человек, то в 1924 году их было уже триста, а в 1925-м - четыреста...

Перечислить всех, кто в это время посетил Коктебель, - задача непростая. Иног¬да лишь на день-другой заходя в Дом, чаще - живя здесь неделями, гостями М. Волошина были такие поэты, как Валерий Брюсов, В. Рождественский, Н. Заболоцкий, Г. Шенгели; такие писатели, как А. Грин и М. Булгаков, Л. Леонов и К. Чуковский, М. Шагинян и П. Павленко. В Доме отдыхали и работали художники А. Остроумова-Лебедева, К. Петров-Водкин, искусствоведы А. Габричевский и А. Сидоров, химик С. Лебедев, минералог А. Ферсман, скульптор Н. Данько, артисты и летчики, литературоведы и музыканты, переводчики, геологи, шахматисты...

Действительно, дом Максимилиана Волошина в Коктебеле стал в эти годы своеобразной «платоновской» академией, где в повседневном общении, в страстных диспу¬тах, в веселых многолюдных прогулках - исподволь и ненавязчиво — шла большая учеба, зрели мысли, оттачивалось мастерство.

А с 1923 года Коктебель стал еще и «орлиным гнездом»: точно символ новой радостной жизни, закружились над его холмами легкокрылые бесшумные планеры. Один¬надцать раз собирались летчики и конструкторы в Коктебель на всесоюзные слеты, и все больше спортсменов получало в этой необыкновенной школе путевку в небо. Здесь начинали свой путь в авиацию такие прославленные впоследствии пилоты, как К. Арцеулов, Л. Юнгмейстер, П. Головин, А. Юмашев, С. Анохин; здесь испытывали свои первые детища будущие генеральные конструкторы А. Яковлев, С. Ильюшин, О. Антонов, а также создатель советских космических кораблей, мало кому известный тогда изобретатель С. Королев...

По-новому зажило в эти годы и село, небольшие крестьянские хозяйства которого были объединены в колхоз. Часть жителей нашла себе работу на трасовых карьерах, развернутых на склоне Святой горы: сотрясавшие воздух взрывы напоминали коктебельцам, что и их уголка достигло шествие индустрии. Самоходные баржи, загрузившись у причала, брали курс на Новороссийск, где их груз - горную породу трас - ждали цементные заводы. Способность же траса многократно увеличивать стойкость цемента против разъедающего действия морской воды открыли геологи, в начале двадцатых годов впервые планомерно занявшиеся изучением Кара-Дага. Систематические исследования начали в Коктебеле и археологи, разбивавшие свои палатки в окрестностях поселка в 1925, 1928-1931 и 1939 годах.

Старожил Коктебеля М. Волошин не оставался в стороне от этих начинаний. Как никто звавший свою Киммерию, он участвовал в отыскании стартовой площадки для планеристов, подсказывал археологам места раскопок, не раз выступал проводником геологических экспедиций. И, не уставая, учил гостей Коктебеля видеть величавую его красоту. В путеводителе по Крыму, выпущенном в 1925 году, печатается статья Волошина «Культура, искусство, памятники Крыма» - вдохновенный гимн этой «усталой от смены лет и рас» земле. В конце 1926 года возникает одно из лучших волошинских стихотворений, «Дом поэта», - итог многолетних его раздумий о судьбах Киммерии, своеобразное завещание поэта. Наконец в 1927 году в Москве и Ленинграде состоялась выставка акварелей Волошина, познакомившая многих людей с образами мало кому до этого ведомого юго-восточного Крыма.

За год до смерти Максимилиан Александрович передает просторный свой дом Союзу советских писателей. Фактически уже много лет служивший местом отдыха ли¬тераторов, Дом поэта стал их здравницей официально. А далее развитие курорта в Коктебеле пошло семимильными шагами; в 1935 году здесь работали уже пять домов отдыха, в 1938 году - семь. Строились новые корпуса, благоустраивалась территория, просторнее и тенистее становились парки... Но началась война.

В декабре 1941 года нашими войсками была осуществлена знаменитая Керченско-Феодосийская десантная операция. Небольшой - тактический - десант был высажен и в Коктебеле. В ночь на 30 декабря двадцать пять советских воинов, неожиданно появившись на берегу, навели панику на немцев и румын, спешно очистивших поселок. Вскоре, однако, к фашистам подошло подкрепление, и в неравном бою почти все де¬сантники погибли...
Но не зря отдали свои жизни герои. Крым снова стал советским; земля постепенно залечила тяжелые раны. Разрастались, хорошели города и поселки полуострова, и среди них Коктебель, получивший теперь новое название - Планерское.

Поднимитесь по склону горы Кок-Кая, что к югу от поселка: вся долина - как на ладони. Среди зелени парков поднимаются светлые корпуса здравниц; набережная пестреет яркими одеждами отдыхающих; у вновь построенного причала покачивается белоснежный теплоход, готовый отправиться на морскую прогулку. А по окрестным холмам, заткав их склоны курчавой зеленью, протянулись обширные плантации виноградников...

Сразу после освобождения Крыма от оккупантов, в 1944 году, на этих землях был создан крупный винсовхоз. Главная его усадьба находится в Щебетовке (в Планерском только отделение), и все же совхоз принял именно это звучное имя: «Коктебель». И прославил его вновь и по-новому.

Сейчас, когда говорят и пишут о совхозе «Коктебель», в ход то и дело идут ве¬сомые и громкие слова: крупнейший в области, ордена Трудового Красного Знамени, первый на Украине совхоз коммунистического труда... Еще красноречивее о пути, пройденном этим хозяйством за 25 лет под руководством Героя Социалистического Труда М. А, Македонского, рассказывают цифры. Например: производство винограда за это время увеличилось в 33 раза, фруктов - в 18 раз,  киноматериалов - в 40. В 82 раза выросла прибыль совхоза, достигнув четырех с половиной миллионов руб¬лей!  Великий свой вклад в эти миллионы внесла мать крымских виноградарей М. А. Брынцева, дважды Герой Социалистического Труда. Первыми в стране коктебельцы организовали зимнее хранение свежего винограда, первыми в Крыму освоили производство коньяка. О совхозе написаны статьи и книги. На ВДНХ ему выделен свой собственный уголок. Вина с маркой «Коктебель» знают в Москве и Ленинграде, на Донбассе и в Прибалтике, в Венгрии и Чехословакии...

И большая часть этих вин производится винзаводом № 2, расположенным в Пла-нерском. Почти на полтора километра тянутся его винподвалы, пробитые под землей московскими метростроевцами. Их проектная мощность - 2,5 миллиона декалитров! На втором винзаводе можно увидеть новейшее оборудование: прессы, стекатели, транспортеры; автоматические линии, сообща способные переработать за день 500 тонн винограда; самую большую в стране емкость - в 300 тысяч декалитров. И - людей, которые претворяют солнечный сок в прекрасные вина, множа своим трудом славу родного совхоза...
  
Растет популярность Планерского - курорта. Сейчас здесь три здравницы, но отдыхающих они принимают куда больше, чем семь довоенных: одновременно почти 2500 человек (вместо тысячи в 1938 году). В любое время года можно отдохнуть на турбазе «Приморье» - крупнейшей в Крыму; все новые постройки возводит дом от¬дыха ВЦСПС «Голубой залив». Меньшим количеством мест располагает Дом творчества писателей «Коктебель», но именно эта здравница, старейшая в Планерском, задает тон. Она хранит старые литературные традиции Коктебеля: как и прежде, здесь рождаются стихи и повести, критические статьи и киносценарии. Перечень же литераторов, побывавших в Коктебеле начиная с 1945 года, ни в какое сравнение не идет с дореволюционным и довоенным: места для него нужно во много раз больше...

Но и завсегдатаи Дома творчества, и отдыхающие «Голубого залива», и туристы, и беспутевочные «дикари» — все имеют одинаковые права на Коктебель. Им всем принадлежат его море, солнце, разноцветные камешки на пляже. И, как бы ни разрастался и ни благоустраивался курорт (а перспективы его весьма многообещающи), - солнце, море и горы Коктебеля по-прежнему будут основным его богатством. И среди прогулок всегда будет обязательной одна: на хребет Кучук-Енишар, к могиле первого поэта Коктебеля. И всегда будет останавливать взгляды дом М. Волошина, в каждой комнате, в каждой вещи бережно хранящий память о своем создателе...

Велика и многообразна наша Родина. Не счесть общепризнанных ее красот, дорогих всем нам мест. Но у каждого есть еще свои особые пристрастия. И поэт Борис Куняев прекрасно выразил эту особость Коктебеля:

Мы всего на планете наследники.
Мы меняем судьбы земель.
Но у сердца свои заповедники,
И один из них — Коктебель!{jcomments on}